RAILS: Russian Advanced Interactive Listening Series
Films by Marina Goldovskaya Solovky Power
Lesson 5: Фильм «Власть соловецкая»
Use of Solovky Power is courtesy of Goldfilms
Marina Goldovskaya, Director and Cinematographer
1. Lesson overview
This is the fifth lesson in a series of nine based on films by Marina Goldovskaya and the fourth lesson on the film «Власть соловецкая». In this lesson students will watch two clips from an interview with Marina Goldovskaya in which she talks about the making of the film. They will also listen to audio clips of others’ opinions of Goldovskaya’s film. The lesson consists of four parts: Выход фильма, Значение фильма, Другие о фильме, and Заключение.
Students will learn about how the name of the film got past the censors, about how different groups of people reacted to the film, and about some of the effects of the film on Russian society. They will learn what contemporary Russians think about the film. They will learn about filler words, false starts, pauses, and cause-and-effect relationships.
2. Lesson objectives
After completing Lesson 5, students will be able to:
- identify the order of a sequence of events
- demonstrate an understanding of the uncertainty of censorship in the time of the filming of Solovky Power
- identify false starts and filler words in speech
- demonstrate an understanding of the emerging freedom of both filmmaking and journalism at the time when the film was made
- recognize the difference in reception of the film by Russians and foreigners
- recognize some of the reasons for pauses in speech
- demonstrate an understanding of cause and effect relationships
3. Transcripts of video clips and long audio clips
Clip from page Выход фильма
Наше рабочее название фильма было «Храни меня хоть Соловецким монастырем». Это была строка из пушкинского письма к Вяземскому. Но под Пушкина у нас вообще все проходило, прошло и это. Никто… никому и в голову не пришло, что мы собираемся делать. Вот, когда же картина была отснята, надо было утвердить название в Госкомитете, в главке по кино. Я поняла, что из этого ничего не пройдет. Мы послали такой… такой запрос, два месяца ни слуху ни духу, молчание полное.
А нам сдавать картину уже, надо ж принимать решение. Это вообще очень интересная история. Тогда я позвонила своему студенту бывшему, который в тот момент работал во «Взгляде». Это был самый боевой, перестроечный такой журнал — «Взгляд». Саша Политковский, мой студент. Я поехала к нему, говорю: «Саша, вот такая ситуация, помогите». — Он говорит: «Нет проблем, Марина Евсеевна». Приехал. Это было… как раз где-то… такое… конец августа… и шла подписка. И тогда, очевидно уже, Горбачев испугался гласности и пытался придавить эту гласность…у-у… как бы отрезая, зарезая объемы тиражей. И вот Саша решил в пику этому значит анти-демократическому как бы жесту со стороны руководства страны, он решил попробовать,значит, сделать сюжет и сделал. Сюжет о том, как на Соловках, в концлагере выпускалась газета. И вот, а там действительно был эпизод. Он взял интервью у меня, у Димы, снял, маленький взял кусочек из фильма, связанный с газетой, и потом сказал: «Мы присутствуем с вами на… в монтажной комнате режиссера Голдовской, которая монтирует фильм «Власть Соловецкая» — причем он это сказал, мы повторили этот… он повторил два раза: один раз для дневного выпуска, который шел днем на Камчатку, Дальний Восток, Сибирь и т.д., а второй раз он это сказал прямо в эфире, т.е. он боялся это сказать на Камчатку, чтобы не отрезали вечером, а вечером уже никто ничего не мог сделать, потому что он шел прямым текстом в эфир. Это было в пятницу. «Взгляд» шел в пятницу. В понедельник нам утвердили название, потому что спорить с этим было уже бесполезно, это было уже объявлено. Ну, вот так появилось название. Но конечно, это имели в виду, что власть советская — власть Соловецкая, тоталитарная власть.
Clip from page Значение фильма
ВОПРОС: А была какая-то разница… вы показывали за границей этот фильм много и у нас? Какая-то разница в реакции на этот фильм между нашими и иностранцами?
— Вы понимаете, наши не знали ничего в России, а ино.. иностранцы знали, т.е. для них эта картина была… как бы она.. она на них действовала, я думаю, по линии…. ну она все-таки… сделана довольно сильно, мне кажется: музыка там очень хорошая, текст очень хороший. Ну вообще она… и герои сильные. Я считаю, что картина удачная. Мне неловко говорить про свою картину, но я объективно говорю, если бы ее сделал кто-то другой, я бы, наверное, еще что-то хорошее сказала. Мне про себя неудобно…
Но иностранцы реагировали на нее скорее как на произведение (ну, я не знаю там…) сказать — искусства — неудобно, но это все-таки скорее — это было кино, да? Вот, они много знали из того, что в картине было сказано, а наши реагировали на эту картину как на… эта была просто разорвавшаяся бомба, потому что большинство людей, искль… за исключением тех, у кого сидели родные… Но, кстати те, у которых сидели родные, не до конца знали и понимали, какие масштабы были… Они думали: «Может, это только мы. Может быть, правда, он враг народа, если этот человек не вернулся.» Знаете как, но кто же знал-то? Посадили человека: враг народа, вообще… расстрелян как враг народа, боже мой… так…
Было чувство страха за себя, за то, чтобы тебя не посадили как твоего отца или деда, или было какое-то чувство недоверия, а может быть, он что-то недоговаривает, если он вернулся и говорит, что не виноват. Понимаете, это же.. люди не могли делиться друг с другом и спрашивать, да? Поэтому для наших это было, конечно, невероятное откровение. И, конечно, я думаю, что это в какой-то степени это… способствовало прозрению общества… такому «а-а-а! О Господи, через что же мы прошли, что же это за власть такая Соловецкая была, под которой мы прожили 75 лет».
Clip from page Вкус свободы
В 1990 году я снимала картину о Саше Политковском, моем бывшем студенте. Называлась – «Вкус свободы», это была первая моя работа для американского телевидения, делала ее для Теда Тернера, продюсером был Роланд Жоффе, автор «Миссии», с Робертом де Ниро. Постоянно думала: «Как сделать ее, чтобы было интересно американцам? Чтобы они поняли, что с нами происходит?» И конечно же, хотелось, чтобы этот фильм представлял интерес и для России, запечатлев момент поистине исторического слома. …Кажется, через этот маленький мир, существующий на маленьком пятачке, – в уютной двухкомнатной квартирке на улице Герцена, в самом центре Москвы, мне удалось рассказать о том, что происходило в большом мире. О том, что все мы переживали в 1990-м. … События в Азербайджане (тогда мы и не думали, как скоро он перестанет быть частью СССР), последствия Чернобыльской катастрофы, армянские погромы в Баку, первые русские мигранты из советских республик – Саша был постоянно в круговерти этих событий, освещал их как журналист. И я все время была рядом с ним со своей камерой.
Clip from pages Мнение Саши Прохорова and Причина и следствие
ВОПРОС: А… Ну, вот, ты сказал, что времена были другими, можно было говорить.., Но твои родители никогда не волновались, что дедушка мог подвергнуться репрессиям…, вообще, какие-то могли бы быть последствия оттого, что он рассказал правду в этом фильме о Соловках?
─Ты знаешь, я думаю, что нет. Это было уже время горбачевской гласности и перестройки. И это было время, когда тема сталинских преступлений перестала быть табу. Ну, это интересный вопрос. Мне это не очень сейчас понятно: это перестало быть табу, потому что появились фильмы Голдовской, или это наоборот, то есть, это перестало быть табу, и потом появился фильм Голдовской. Мне кажется, что фильм Голдовской сделал эту тему не табу. Иначе говоря, этот фильм изменил, как люди думали об этих временах. И с этой точки зрения, конечно, этот фильм очень важный и для… и для всех людей, и конечно для нашей семьи. Это… это был момент, мы были так рады тому, что… наш родственник, Саша Прохоров старший, дедушка, смог рассказать о том, о чем он молчал столько лет.
Clips from page Другие мнения о фильме
- Если говорить только об ужасном прошлом, люди утрачивают чувство патриотизма, а это очень плохо для будущего страны.
- Зло должно быть наказуемо. В постсоветской России должен был состояться официальный суд над бывшими охранниками, доносчиками, начальниками системы ГУЛАГА. Это бы оздоровило нацию.
- Кажется, что интерес американцев к «сталинщине» – не более чем результат холодной войны, идеологического влияния американских СМИ на простых людей. Сталинские репрессии – хороший материал для поддержания «образа врага».
- Литератор Петр Вайль пишет о фильме: «Одна из героинь фильма «Власть Соловецкая» рассказывает о том, как впервые за несколько лет где-то на пересылке попалось зеркало. Все женщины бросились к нему. Она долго не могла найти себя в зеркальной толпе, потом увидела собственную мать – морщинистую, седую, и поняла, что это она сама. Так страна, не отрекаясь и не раскаиваясь, не обнаруживает своего отражения, не узнает, не желает узнавать себя в зеркале, разве что в лестном кривом».
- Такая ситуация могла сложиться только в России, с её пассивным, излишне терпеливым и ленивым народом.
- Дмитрий Лихачёв так объяснил, почему он просит не показывать в фильме лицо своего бывшего охранника: «Если представить количество людей, принимавших участие в массовых репрессиях… Многие живут среди нас. Почему же я назову одного… У него есть жена, есть дети, есть внуки. Мне жаль их». Позиция прощения бывших врагов нравственна.
4. Additional resources
Marina Goldovskaya’s memoirs: Голдовская, Марина. Женщина с киноаппаратом. Москва: Материк, 2002.
Another important film for the era of perestroika: «Покаяние»
